Большая часть задолженности, 29 млн, значится долгом по кредитному договору с Россельхозбанком, обеспеченному залогом — производственными зданиями фирм и меховыми изделиями на сумму 25 млн. руб. Но владелец компаний Игорь Савицкий, обнаружив исчезновение едва ли не всего «мехового запаса», уже не надеется на результативные поиски местной полицией украденного имущества, уповая лишь на поддержку Владимира Колокольцева.
Как рассказал Игорь Николаевич, в 2016 году в его компаниях была введена процедура банкротства, но через два года добровольно сложил полномочия первый конкурсный управляющий Сергей Пасынков. Объяснив это тем, что Россельхозбанк не согласовывал с ним порядок торгов залогового имущества (здания). А шубы не продавал потому, что товар им же не был замаркирован.
В декабре 2019 года Игорь Савицкий заключил с компанией «Меххаус» договор об ответственном возмездном хранение 13 дорогих шуб из куницы, норки и песца, а также пушно-меховых полуфабрикатов (шкурки) и дорогой фурнитуры всего на 20 млн рублей. Товар был принят по описи, приложенной к договору, хранился на отдельном складе, о чем банк был поставлен в известность:
«В соответствии с требованием банка, не реже раза в квартал вместе с сотрудниками залогового отдела, мы проводили осмотр, пересчитывали и делали фотофиксацию для гарантированной сохранности всей конкурсной массы. Я был уверен в том, что кредит обеспечен зданиями и 130 мутоновыми шубами, поэтому в марте уехал на недельку в Турцию. Но из-за ковида провел там более полугода. Когда в августе открыли границы, вернулся домой и сразу же решил проверить в каком состоянии имущество».
Однако попасть в здания Савицкому не удалось: новая конкурсная управляющая Елена Кучумова, предложенная банком в феврале 2020-го, на контакт с ним не шла: трубку не брала, на запросы не отвечала. В августе Игорь Николаевич узнал, что замки на входных дверях поменяны, а ЧОПовцы твердили о договоре с «новым конкурсником». Но повидаться с Еленой Александровной очень хотелось, так как на сайте ЕФРСБ Савицким был обнаружен «листок инвентаризации «Мехторга», где — в июне 2020-го — за подписью Кучумовой вместо полутора тысяч находящихся на складах предметов значилось на... 300 штук меньше.
Об этом Савицкий сообщил в полицию, подав заявление о пропаже меховых изделий компании «Мехторг». Чуть позже обратилась в УМВД и хозяйка меховых изделий «Меххауса», сданных на ответственное хранение.
Первый полицейский осмотр состоялся в сентябре 2020 года, правда, заявительницу пригласить забыли, равно как и сообщить ей об уже прошедшей «проверке». И лишь после обращения в прокуратуру, в полиции «сообразили» повторный аудит, где сотрудники едва ли не всего слободского УБЭПа — уже в присутствии «Меххауса» — обнаружили вопиющие «признаки состава преступления».
Правда, уголовное дело о «краже в особо крупном размере» (ст. 158 ч.4 УК РФ) со сроком наказания до 10 лет лишения свободы, возбудили лишь в августе 2021-го. А по заявлению Савицкого о «факте хищения принадлежащего ему имущества», следствие возбудилось годом позже.
Как указано в обращении Игоря Савицкого к министру внутренних дел РФ Владимиру Колокольцеву, датированного ноябрем 2025 года, с того времени расследование неоднократно — 10 раз — приостанавливалось в связи с тем, что полиция «не в состоянии установить лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого». Соответственно, история о возмещении причиненного потерпевшим ущерба, по мнению Игоря Николаевича, готова «кануть в Лету».
Интересно что, если «подозреваемую персону» установить до сих пор не могут, то «опросное рвение» полиции в адрес Елены Кучумовой больше вызывает вопрос: действительно ли органам неизвестно, куда делся товар и кто был затейником и исполнителем? Ведь, как указано в протоколе, пропали 12 шуб, а из полутора тысяч шкурок норки и песца, испарились, пока что бесследно, соответственно, 470 и 37, на сумму порядка десяти миллионов рублей.
Кстати, Елена Александровна достаточно уверенно заявила, что перевезла «пропажу» в Киров, где хранила на складе «Метако», что на улице Ленина, 2. А когда меха не нашлись и там, то припомнила, что, наверное, ...продала. При этом даже объяснила, как смогла реализовать «чужой товар», не входящий в конкурсную массу, сообщив, что «туда его внесла по своей инициативе». Притом, что еще в декабре 2020-го Арбитражный суд ввел запрет «на любые действия с имуществом «Мехторга».
Кстати, по ходу дела Кучумова припомнила, что продавала меха по «прямым договорам». И предоставила следствию восемь контрактов с физлицами, датированных октябрем 2020-го. Что, по мнению спецов в конкурсном производстве, можно оценить однозначно: возможно следствие догадается, что ни о каких «случайных продажах» по забывчивости или недомыслию речь уже не идет. А, скорее всего, говорит о заранее спланированном преступлении, так как договоры якобы фиктивно были заключены до арбитражного решения о запрете любых действий, но с условием оплаты товара в декабре.
Примечательно, что Кучумова, продавая мутоновые шубы «Мехторга», на вопрос о судьбе 12 шуб из норки, песца и куницы, как приватно сообщил сотрудник полиции, «включает дурочку»: якобы она не в состоянии вспомнить, куда делся товар на сумму в 20 млн рублей. Интересно, что один из участников купли-продажи — Алексей Киселев заявил под протокол о «фиктивной сделке», ведь шубы он в глаза не видел, за них не платил, а деньги вносила сама Кучумова.
Также, как установлено Арбитражным судом, проданные «конкурсницей» единым лотом около тысячи шкурок норки за... 160 тысяч рублей, имеют, согласно столичного экспертного заключения, стоимость не менее пяти миллионов рублей.
И потерпевшим давно понятно, что «конкурсно-управленческие подвиги» Елены Александровны никак не вдохновляют следствие уже более пяти лет, так что три уголовных дела по фактам «хищения мехов» чаще лежат в загашнике, чем вызывают желание проводить хоть какие-то следственные действия. О чем подробно написано в жалобе Владимиру Колокольцеву.
Кстати, если слободская полиция не в состоянии установить подозреваемого в хищении шуб, жакетов, шапок и меховых заготовок при условии, что доступ к товару имела только Елена Кучумова, то надеяться на то, что продажа здания «Мехкома» за 2,9 миллиона рублей, залоговая стоимость которого (29 млн) определена самим банком, вряд ли будет районным силовикам по зубам.
«Россельхозбанк самостоятельно перед тем как дать мне кредит проводил оценку имущественного комплекса (производственные и складские помещения) еще в 2018 году. И когда мне удалось найти покупателя за 15 миллионов, кредитор был категорически против. Конечно, мне очень хочется задать вопрос, да только было бы кому, кто назовет причину, что нынче Россельхозбанк легко одобрил сделку на сумму почти в десять раз меньшую реальной цены здания? Полагаю, что предположительный ответ знают многие — вероятно, строение купил по дешевке кто-то из своих», - рассуждает Игорь Николаевич.
Ему не терпится также узнать, почему здание продавалось как «голые стены»? Кто вывез перед продажей все оборудование и раскройные столы? Кто выпилил тонны железа из комнаты сушки? Кто и куда уволок всю мебель и оргтехнику?
Напомним, что аналогичные «ценовые кульбиты» уже были оценены с точки зрения Уголовного кодекса в 2018 году. Правда над уголовными делами Александра Выдрина и Дмитрия Собянина трудились «лучшие умы областного следствия». Как было установлено, фигуранты дела продали здание автосалона «Сапсан» балансовой стоимостью 60 миллионов рублей за 4,6 млн. Оба получили приговор «за мошенничество»: шесть и семь лет «строгого режима» соответственно. Стоит напомнить, что здание принадлежало жителю Казани Ильдару Зиннурову — владельцу компании «Вятка-Инвест». Притом, что Зиннуров не был «рядовым кировским предпринимателем», а значился в областных верхах как «главный инвестор Никиты Белых».
